|
|
|
сделать стартовой | добавить в избранное |
 |
|
Искусство, Культура, Литература Литература, Лингвистика
Значение символизма в русской литературе |
Карабин, 6x60 мм. 
Гуашь "Классика", 12 цветов. 
Коврик для запекания, силиконовый "Пекарь". Значение символизма в русской литературе И.Машбиц-Веров В настоящее время вопрос этот приобретает особый интерес. Остро развернувшиеся сейчас дискуссии о значении различных течений западного модернизма, о возможности развития в этой среде крупных художников непосредственно связаны и с определением ценности символизма как русской формации модернизма. Решение поставленной проблемы имеет и практическое значение: помогает выяснению путей борьбы за художников, так или иначе оказавшихся в орбите модернистских влияний. И мы уже знаем некоторые работы на эту тему. Так, В. Перцов в статье «Реализм и модернистские течения в русской литературе начала XX века» утверждает: «Целый ряд выдающихся фигур (имеются в виду Блок, Брюсов, Маяковский. — И. М.) выросли в крупнейших художников, отнюдь не порывая с этой (модернистской. — И. М.) средой». А это, очевидно, оказалось возможным потому, что символизм имел ряд положительных сторон, помогавших росту художников, открывавших им новые перспективы. «Обращение в содержании поэзии к темам города, индустриальным мотивам, а в области формы к тончайшей разработке субъективно-эмоциональной палитры, — пишет В. Перцов, — .оказалось новым шагом в развитии русской поэзии». Сама постановка вопроса, несомненно, своевременна. Полное отрицание какого-либо положительного значения символизма в русской литературе — позиция неоправданная. Между тем, такая точка зрения существует. Для выяснения поставленного вопроса уместно вспомнить его историю. Д. Мережковский так определял то новое, что принес в русскую литературу символизм и что, по его мнению, открывало путь искусству будущего. «Утилитаризм и позитивизм движения 60-х годов» были «отрицанием красоты и поэзии». «Народнический реализм» позднейших годов считал своей «святыней гражданские мотивы в искусстве, вопросы общественной справедливости», но ставил эти вопросы неверно, обедненно, «позитивно». А вот «люди современного поколения, подобные Минскому,— перенесли их на более широкую арену». И в обновленном и обогащенном виде они представали, как «вопросы о бесконечном, о смерти, о Боге». Будущее принадлежит «новому течению» потому, что оно несет, как пишет Мережковский, «мистическое содержание», открывающее новые и глубокие миры мыслей и чувств. А в органическом единстве с этим пришла и новая форма: «символы и расширение художественной чувствительности, импрессионизм». Вяч. Иванов (в частности в своей программной статье «Заветы символизма») утверждает, как мы видели, то же самое. Итак, по существу сами символисты создали версию об особом своем значении в русской литературе. Версию о том, что они открыли новый, неимоверно обогащенный, в сравнении с прошлым, духовный мир человека; что введенные ими новые формы творчества — это способ небывалого «расширения художественной чувствительности», открытие новых путей для воплощения тончайших, недоступных ранее, чувств и т. п. Понятно, почему символисты создали такую теорию. Они верили в великую «истину» открытых ими «иных миров» и считали свой собственный духовный мир вершиной человеческой культуры. Но вот в последнее время и у нас возродилась или, во всяком случае, возрождается такая точка зрения.
Вышеназванная статья В. Перцова в этом отношении симптоматична. По сути дела, это попытка утвердить за русским модернизмом (символизмом) положительную роль в становлении художников другой ориентации: реалистов, демократов, революционеров. В самом деле, В. Перцов, например, утверждает: «Когда Маяковский в «Облаке в штанах» впервые по-настоящему смог написать «про свое», резко поставив в центре социальную тему, то именно от неба модернистов, которому он задорно предлагал: «Снимите шляпу», — отталкивался будущий поэт революции». «Стихи А. Белого, — продолжает В. Перцов,— проторили для поэта революции какие-то тропки не только к своей оригинальной форме и структуре образа, но и к эстетическому освоению новых эмоций в плане: общество и мир, человек и вселенная». Итак, здесь доказывается, говоря словами Перцова, что «революционная поэзия не могла стать на ноги» без «опосредствования» и «опоры» на модернизм, хотя одновременно происходило и «отталкивание». В частности же на примере Маяковского показано, как именно Белый-символист «проторил ему тропки». Но каковы доказательства В. Перцова? Предлагая небу «Снимите шляпу!», Маяковский отталкивался «именно от неба модернистов» — утверждает Перцов. Обосновывается же это тем, что у Маяковского, в его обращении Эй вы! Небо! Снимите шляпу! слово «небо», как и у Белого слово «ананасом» (в стихотворении «В горах») выделено «в отдельную отроку», образуя «ритмический перебой»: В небеса запустил ананасом. И такой «ритмический перебой», пишет Перцов, «превращающий» затем «ананас» в «диск пламезарного солнца», используется Маяковским, обращающимся уже к миру социальному. Но ведь «ритмические перебои» с выделением в отдельную строку особо значимых слов, метафорически переносящихся затем в самые обширные области, — явление отнюдь не новое для русской поэзии. Почему же надо вести генеалогию строк Маяковского именно от стихотворения Белого? Это ничем не доказано. Нельзя видеть здесь формально-генетические связи и потому еще, что стихотворение Белого целиком (как, впрочем, почти все его стихи) построено на словаре типично символистском: абстрактном, «высоком», с религиозно-мистическим подтекстом: «брачные венцы», «очистительный холод», «лазурь», «метельно-серебряные бури», «светопенный поток», т. е. на языке, чужом и ненавистном Маяковскому. «Парфюмерный Бальмонт, шелуха. кудреватое наследие»,— так характеризовал этот язык Маяковский. И он с самого начала своей литературной деятельности, наооорот, искал предельно реалистическое слово, «язык, на котором говорит масса». Непонятно поэтому, чем же именно могли «для поэта революции», для его «оригинальной формы и структуры образа» «проторить какие-то тропки» стихи А. Белого. Если же от формальных доводов Перцова перейти к доводам идейного характера, то прежде всего надо сказать, что «именно от неба модернистов» Маяковский, несомненно, не отталкивался. «Серафическое», провиденциальное и фантасмагорическое «небо» символистов было всегда ему абсолютно чуждо: «Темы, образы не моей жизни». В «Облаке» же поэт бросает вызов реальному небу, под которым удобно устроившиеся сытые уродовали жизнь людей.
Этому «небу» Маяковский и предлагает «снять шляпу» перед человеком демократического и революционного мира. Далее, Маяковский, с юных лет участвовавший в революционном движении, увлекавшийся Марксом и Лениным, не мог также найти у Белого и «эстетического освоения новых эмоций в плане: «общество и мир, человек и вселенная». Ибо Белый, как и все символисты, ставил такие проблемы в мистико-идеалистическом, теософском плане, как проблему борьбы феноменального мира с ноуменальным, Христа с Антихристом — что же мог здесь «осваивать» Маяковский? Вместе с тем удивительно, что В. Перцов не видит у Маяковского связей с «эстетическим освоением» этих тем во всей нашей литературе, начиная с философских стихов Ломоносова и Державина, не говоря уже о разработке этих тем в прямом социально-этическом плане у Радищева, Достоевского, Толстого, в романе Чернышевского «Что делать?» (который Маяковский особенно ценил) вплоть до «человека с молоточком» Чехова и программного горьковского «Человека». А ведь именно здесь, а не в мистических фантасмагориях Белого, находил Маяковский подлинные примеры «эстетического освоения» темы «общество и мир, человек и вселенная». «Оставаясь на почве эстетики модернизма и еще опираясь на те оковы, которые он разрывал, искал свой путь к реализму молодой Маяковский»,— такова основная мысль В. Перцова. Однако (не говоря уже о том, что «оковы» — странная «опора») очевидно, что концепция эта построена на случайных внешних совпадениях. Можно, однако, поставить вопрос иначе. Да, эстетика символистов, их мировоззрение — насквозь идеалистичны, теургичны и пр. Но ведь творчество художников нередко бывает шире их теоретических взглядов. И подлинный художник всегда, в той или иной мере, воплощает «правду жизни». Так и ставит вопрос В. Перцов. «У поэта подлинного, — пишет он,— правда чувства вытесняет декадентскую схему». И поэтому мы обязаны «в литературном движении видеть прежде всего художественные произведения, художественные образы и судить о них независимо от того или иного ярлыка». И Перцов приводит конкретный пример: сатирический образ Аблеухова-отца из «Петербурга» А. Белого. По мнению В. Перцова, несмотря на все теургические теории Белого, несмотря даже на то, что непосредственно в художественном тексте Аполлон Аполлонович характеризуется как «точка, излучающая оккультную силу», в этом образе «нет ни грамма мистики». Это — «сатирический гротеск, его реалистическое содержание раскрывает характер царского сенатора последних лет империи». И даже «самый выбор фигуры говорит не об «иных мирах», а о данном мире, о конкретном бытии, о реальных силах, ставших тормозом на пути жизни». Спору пет: в образе Аполлона Аполлоновича, в романе «Петербург» в целом есть, несомненно, черты, ситуации, образы, взятые из реальной действительности. Но ведь и самая необузданная фантастика не может не содержать элементов реального мира. Маркс давно заметил, что «сознание не может быть ничем иным, как осознанным бытием». Все дело, однако, в том, как сочетается реальное с вымыслом, в каких связях, в каком осмыслении и в какой функции даются реалистические элементы.
Перед нами резко очерченная, удивительно своеобразная индивидуальность, которую ни с какой другой, на самое даже короткое мгновение, не спутаешь. Лишь очень немногие из самых крупных писателей наших могли бы в этом отношении посоперничать с Некрасовым. Даже, например, Пушкин, при всей исключительности его значения для русской литературы, остается до сих пор предметом разногласий для критики, хотя о сущности его пафоса уже исписаны целые горы бумаги. С одинаковым успехом пытаются перетянуть его на свою сторону представители прямо враждебных друг другу литературных партий То же или почти то же можно сказать про Лермонтова. Казалось бы, протестующий характер его поэзии не подлежит спору. Но против чего, собственно, был направлен его протест этот вопрос каждый из критиков решал и решает по-своему. Для одних в поэзии Лермонтова слышались слезы тяжкой обиды, вызванные тем, что никогда с такой бесцеремонностью, как в николаевское время, права, честь и достоинство человека не приносились в жертву идее бездушного, холодного формализма
1. Образ города в одном из произведений русской литературы XX века
2. Образ Орфея в мифологии, античной литературе и искусстве. Сюжеты. Атрибутика
9. Фантастика и миф: использование мифологических образов в современной фантастической литературе
10. Образ России в русской литературе, Пушкин-Гоголь-Достоевский
11. Конспект по зарубежной литературе
12. Образ времени в одном из произведений литературы XX века
13. Молчалин и Софья. Значение образов в комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума»
15. Женские образы в литературе XIX века
16. Образ антигероя и средства его создания в одном из произведений русской литературы XX века
Шарики пластиковые, цветные, 100 штук. 
Фоторамка "Poster blue" (30х40 см). 
Магнитные истории "Что мне надеть". 17. Иван Флягин – образ, воплощающий черты русского национального характера
18. Литература - Гигиена (Солнечная радиация и ее гигиеническое значение)
19. Литература - Социальная медицина (понятие и основные критерии образа жизни)
20. Билборд и образ современного города
21. Дон Кихот — вечный образ в литературе
25. Значение древнерусской литературы
26. Образ Наташи Ростовой - самый женственный в русской литературе
27. Образы интеллигентов в романе А.С. Серафимовича "Город в степи"
28. Методологическое значение теории литературы
29. Древние архитектурные памятники города Калининграда
30. Размещение промышленности в городе
31. Типы и элементы планировочной структуры города
32. Теоретическое значение антропологии
Металлофон, 12 тонов. 
Настольная игра "Головоноги". 
Комплект постельного белья семейный "Самойловский текстиль. Японский сад", с наволочками 50х70. 33. Значение зеленых насаждений
34. Значение сна и сновидений. Предупреждение нарушений сна
35. Кораллы. Разнообразие и значение
36. Безопасность жизнедеятельности (конспект лекций)
37. Конспект истории великих географических открытий
41. Город Анапа
42. Значение газа и перспективы развития газовой отрасли в Казахстане
43. Значение срока в Гражданском праве
45. Значение разделов Польского государства 1772, 1793, 1794 годов
46. Движение декабристов. Причины, характер движения. Судьба и значение движения
47. Судебник 1550 года, его историческое значение
Коробка подарочная "Цветы и павлиньи перья". 
Шар для принятия решений. 
Блокнот в точку. Bullet Journal. 49. Иван III - Государь Всея Руси
50. Иван Калита и возвышение Москвы
51. Иван Грозный
52. Налоговый контроль, его сущность и значение
53. Налоговое регулирование: место и значение в рыночной экономике
57. Понятие и значение государственного кредита
58. Английская литература (представители)
59. Пословицы, поговорки английского языка. Их значение, употребление и русские эквиваленты
60. Жанр в искусстве, литературе и журналистике
61. Билеты по Литературе (2003г., МТЭТ РГТЭУ)
62. Минск в мемуарной литературе: Библиографический реферативный обзор
63. Сюрреализм как направление в искусстве и литературе
64. Імпресіонізм, модернизм, символизм, експрессионизм...
Горшок эмалированный с крышкой, 1,5 л. 
Пеногенератор для минимоек, для пистолета 375 серии. 
Настольная игра "Маленький балансир". 66. Расцвет критического реализма в театральной культуре и литературе России
67. Литература как вид искусства. Место литературы в ряду других искусств
68. Культура: особенности и значение, взгляды и понятия
69. Основные черты и значение "Серебряного века" для культуры России
73. Символы рыб, морских животных и обитателей воды: их значение (семиотика)
74. Грот Дианы в городе Пятигорске, историческая справка
75. Виды и жанры литературы средневековья
76. Менталитет русского народа через призму русской литературы 19-го века
79. Сборник сочинений русской литературы с XIX века до 80-х годов XX века
80. Образ автора и его роль в романе А.С. Пушкина "Евгений Онегин"
Копилка "Банкомат", синяя. 
Тетрадь на резинке "Study Up", В5, 120 листов, клетка, фиолетовая. 
Мебель для кукол "Гостиная Конфетти". 82. Образ Родины в творчестве Александра Блока
83. Нравственные проблемы общества в современной литературе (Русские люди в рассказах В.М. Шукшина)
84. Образ женщины XIX века в пьесах А. Н. Островского
85. Владимир Высоцкий "Я к микрофону встал, как к образам"
89. Античная цивилизация. Наследие древнегреческой литературы
90. Г. Белинский - критик и теоретик детской литературы
91. Дидактические возможности отдельных методов обучения на уроках литературы в старших классах
92. Женский образ в повести А.И. Куприна "Олеся"
93. Иван Александрович Гончаров
94. Использование художественной литературы на уроках истории
95. Великая Отечественная Война в литературе 40х годов
96. Маяковский и революция. Выписки из критической литературы
Набор STABILO LeftRight для левшей. 
Коробка подарочная "Большая медведица". 
Настольная игра "Сумасшедший лабиринт". 98. Образ Чацкого в комедии "Горе от ума"
99. Образы коммунистов в романе М.Шолохова "Поднятая целина"
