![]() |
|
сделать стартовой | добавить в избранное |
![]() |
Иван Сергеевич Тургенев |
С. Марков О чем он думал, прожив красивую жизнь и уходя с этой земли? О чем вспоминал, лёжа у окна виллы в Буживале близ Парижа, глядя на проплывающие по Сене баржи и лодки, на зеленые луга, каштаны, тополя, ясени, плакучие ивы, на сверкающие облака? О чем он думал, уходя? "Когда будете в Спасском, поклонитесь от меня дому, саду, моему молодому дубу - родине поклонитесь, которую я уже, вероятно, никогда не увижу". Ему прислали в письме цветы и листья спасского сада. Он просил "сиреневый цветок". О чем он думал, что вспоминал, глядя на Сену, на каштаны?. Спасское-Лутовиново. "Мой адрес: Орловской губернии, в город Мценск, И. С. Тургеневу. Если кому-нибудь из вас случится ехать через Мценск и вам вздумается ко мне завернуть, скажите только: в Лутовиновку - всякий вас довезет". "На постели под белым байковым одеялом лежал, как опрокинутый колоссальный дуб, автор "Записок охотника" и тяжело дышал, - вспоминала А. Г. Олсуфьева. - Он был бледен как смерть, точно вылитый из воска и в полном бессилии. Я села к нему и у меня невольно слезы брызнули из глаз. Он рассказал мне шопотом, что он всю ночь был страшно болен, что страдания его невыносимы, и что он чувствует, что умирает. Просил меня посидеть. - Так хорошо слышать ваш русский голос". Быть может, вспоминал, как вместе с навестившим его во Франции Миклухо-Маклаем, направлявшимся в Австралию, он, помогая путешественнику, мечтал об устройстве коммуны в Новой Гвинее? Или вспоминал свое первое путешествие за границу, в Германию, на пароходе "Николай I", на котором начался пожар, и юный, тщательно выбритый, в модной "листовской" прическе, с галстуком, завязанным в виде шарфа вокруг шеи, Тургенев в панике метался по палубе, кричал, что не хочет умирать, что он единственный сын у матери, и предлагал от имени матери десять тысяч матросу, если тот спасет его; "острое чувство бытия, верный спутник избранности, - заметит век спустя писатель Б. Зайцев, - крикнуло его устами". Вспоминал Берлинский университет, где одолел латынь и греческий и благодаря этому всю жизнь свободно читал классиков; вспоминал Вену, Геную, Рим, Флоренцию, "где прожил десять прелестнейших дней", Неаполь, Франкфурт, где влюбился во встреченную в кондитерской красавицу (Джемма из "Вешних вод"); вспоминал первую встречу со знаменитой испанской певицей, гастролировавшей в Петербурге, Полиной Виардо-Гарсиа, ее черные пламенные выразительные глаза, ее улыбку, "жестокую и сладостную", которой так боялся Гейне, ощущавший в Полине "некую стихию, самое Природу" и уверявший, что когда она поет, то внезапно на сцене могут появиться тропические растения, лианы и пальмы, леопарды, жирафы "и даже целое стадо слонят"; за Виардо Тургенев отправляется снова в Берлин, затем в Лондон, из Лондона в Париж. Перед кончиной вдали от родного Спасского Тургенев думал о матери. Во всех знаменитых "тургеневских барышнях", начиная с Аси, Одинцовой из "Отцов и детей" и заканчивая сумрачной черноволосою "цыганкой" Кларой Милич и Валерией из "Песни торжествующей любви", есть черты матери - Варвары Петровны (хотя литературоведы об этом не писали).
И поразительно верно заметил писатель-эмигрант Борис Зайцев, что если бы не уцелели ее "прелестные" письма сыну, то "Варвара Петровна казалась бы просто самодуркой-крепостницею. А это далеко не так. Когда умер Сергей Николаевич, вся ее любовь перешла на сына. ("Иван мое солнце. Когда оно закатывается, я ничего больше не вижу, я не знаю, где нахожусь".) Роман с сыном оказался столь же мучительным, как и с отцом". Здесь, в Спасском, начался этот "роман", отразившийся во многих гениальных повестях и романах. Ей было уже под тридцать, когда в Спасское заехал для закупки лошадей с ее завода Сергей Тургенев, древнего, но почти разорившегося рода, блестящий кавалергард, не пропускавший ни одной юбки, потомственный Дон-Жуан, дед которого Алексей служил некогда пажом у императрицы Анны Иоанновны столь успешно, что был из ревности услан Бироном на турецкую войну, где попал в плен, оказался в гареме и до конца дней раскуривал бы трубку и подавал кофе султану, если б не соблазнилась его красотой сама султанша, всего за одну (но какую!) ночь любви озолотившая его и устроившая ему побег из гарема. Итак, Сергей Николаевич Тургенев, молодой человек "редкой красоты с тонким и нежным, как у девушки, лицом", с "лебединою" шеей, синими "русалочьими" глазами; у него - единственное имение в сто тридцать душ, у Варвары Петровны крепостных не менее пяти тысяч. Кавалергард, быть может, и соблазнил бы несколько полоумную девушку не первой молодости, но жениться. - для этого необходимо было Спасское. А молодость Варвары была мрачной. Ее мать, овдовев, вышла замуж за некоего Сомова, который без разбору пил горькую и сладкую мятную водку, тиранил падчерицу, избивал вместе с матерью, заставлял подчиняться своим капризам и капризам своих дочерей, унижал, порой относился хуже, чем к крепостным, и в конце концов, когда девушке близилось шестнадцать, отчим "совершил покушение на ее юность", после чего полуодетая Варя бежала из дома, под дождем и снегом прошла 60 верст до Спасского, где укрылась у своего дяди Ивана Ивановича и прожила потом более 10 лет, до встречи с кавалергардом. Велика роль случайности. Случайно нашлись в отделе рукописей бывшей "Ленинки" пожелтевшие листки, исписанные старческим почерком более полувека назад: воспоминания Екатерины Николаевны Конусевич, урожденной Тургеневой, дочери Н. Н. Тургенева, дяди писателя. Этот почерк, огрехи и просто орфографические ошибки двоюродной сестры автора "великого и могучего", еще раз заставляют задуматься о воле и роли случая в жизни и в литературе. (Кстати, на обороте одной из страниц рукописи можно, например, прочитать чье-то письмо от 23 ноября 1925 года. Видимо, не хватало бумаги, и для записи воспоминаний и рассказов родственников Екатерина Николаевна использовала старые письма.) Такая есть фраза: ".предложили 1/2 пуда меда за 1 1/5 пуда книг". Это - о знаменитой библиотеке Спасского, которой так недоставало Тургеневу во Франции и Германии). ".Богатым человеком Иван Сергеевич стал случайно. Отец его матери, Петр Иванович Лутовинов, жил на хуторе Петровском, состояние имел среднее и имел одну-единственную дочь.
Рядом было Спасское, где жил Иван Иванович Лутовинов, очень почему-то богатый и холостой. Однажды он собрался ехать в Мценск - писать запродажную запись фиктивную для передачи после его смерти имения в наследство побочным детям. Настал долгожданный день отъезда. С утра был отслушан молебен, потом был обильный завтрак. На десерт подали фрукты, в том числе и персики (дело было летом). Иван Иванович взял персик и нечаянно проглотил кость. Она застряла в горле. Ничего нельзя было сделать - и он скончался. Брат его Петр Иванович умер раньше. Оставалась одна Варвара Петровна. Она и получила все богатство своего умершего дяди. В таком богатстве родился, рос и получил блестящее воспитание с гувернером и учителями, со знанием иностранных языков Иван Сергеевич Тургенев. Талант его, конечно, развился бы и без богатства, но не в таком обширном виде. И не смог бы Иван Сергеевич ездить за границу так, как ездил, тратить свободно большие деньги. Так бы и остался в России. Иван Сергеевич провел довольно бурную жизнь. Это и видно было по нему: рано внедрилась в него болезнь, он долго страдал перед смертью в свои 65 лет. Большая часть его состояния пошла за границу, на семейство Виардо, Она много поглотила его денег. Потом она купила виллу в Баден-Бадене, стоившую очень крупную сумму. А он постепенно продавал свои имения. Их было поначалу восемь, а под конец, к 1867 году, осталось только одно Спасское с хуторами. Ко времени смерти Ивана Сергеевича - лишь Спасское с незначительным количеством земли, которое он перевел в пользование Виардо. Наследники лутовиновские, желая оставить Спасское за собою, выплатили за границу Виардо 90 тысяч золотом. Так что Иван Сергеевич на память о себе оставил только свои сочинения." .Сергей Тургенев Варвару не любил, грешил нещадно и с благородными и с крепостными. Но, говорят, знал и Любовь истинную, понимал ее силу и силу женщины. "Бойся женской любви, этого счастья, этой отравы!" - говорил он сыну Ивану Здесь, в Спасском Варвара Петровна из забитой девушки превратилась в Салтычиху (как учили нас в школе). Она любила и мучила сына. "Драли меня за всякие пустяки, чуть ли не каждый день, - рассказывал в старости Тургенев поэту Полонскому. - Раз одна приживалка. донесла на меня моей матери. Мать без всякого суда и расправы тотчас же начала меня сечь, - секла собственными руками, и на все мольбы сказать, за что меня так наказывают, приговаривала: сам знаешь, сам должен знать, сам догадайся, сам догадайся, за что я секу тебя!" Мальчик пытался бежать из дому, за него заступился учитель, добросердечный немец, которому тоже попало. Варвара Петровна будто отыгрывалась на окружающих за свое тяжкое детство и некрасоту. Ей хотелось, чтобы Спасское походило на "двор": слуги назывались министрами, дворецкий - министром двора по фамилии шефа жандармов Бенкендорфа, компаньонки и женская прислуга - гофмейстринами, камер-фрейлинами и т.п. Мальчишку четырнадцати лет, "министра почт", ежедневно посылали за почтой в Мценск. Но не сразу можно было отдать письма Варваре Петровне, до того нервной, что стук оконной рамы или падение ножниц доводило ее до истерики.
Каким образом «Губернские очерки» попали в либеральный московский журнал? Нет никакого сомнения в том, что Салтыков хотел видеть новое свое произведение в «Современнике», некогда журнале Белинского. Первый, кому он дал прочитать начальные очерки, был, естественно, человек, дружески ему в это время самый близкий, Дружинин. «Вот вы стали на настоящую дорогу, сказал Дружинин, это совсем не похоже на то, что писали прежде». И в самом деле, прочитанное Дружининым начало «губернских», или, как их тогда иной раз называли, «провинциальных», очерков Салтыкова совсем не было похоже на его натуральные повести сороковых годов. Дружинин поощрял желание Салтыкова печататься, но у него самого к этому времени отношения с «Современником» уже совсем разладились. Самым лучшим посредником, который мог бы порекомендовать «очерки» в «Современник», был, конечно, Иван Сергеевич Тургенев, только что напечатавший в журнале роман «Рудин». Его литературный вкус, его мнение для Некрасова были непререкаемыми. Но «поэту» Тургеневу «чиновничья проза» Салтыкова очень и очень не понравилась
1. Иван Сергеевич Тургенев. Жизнь и творчество (Доклад)
2. Иван Сергеевич Тургенев (1818-1883): очерк жизни и творчества
5. Иван Сергеевич Соколов-Микитов
9. "Стихотворения в прозе" И.С.Тургенев
10. Пушкин Александр Сергеевич
11. Александр Сергеевич Грибоедов
12. Александр Сергеевич Пушкин (биография)
13. Иван Александрович Гончаров
14. Тургенев
16. Мережковский Дмитрий Сергеевич
17. Александр Сергеевич Пушкин (лицейские годы поэта)
18. Иван Алексеевич Бунин (1870-1953)
20. Тургенев
21. Иван Грозный
27. Иван III и конец ордынского ига
28. Иван Иванович Ползунов – первый русский теплотехник
29. Иван IY Грозный
30. Хрущев Никита Сергеевич - Поиски и решения
31. Войны и походы грозного царя (Московский государь Иван IV Васильевич)
32. Иван V
33. Иван Грозный и политика опричнины
34. Московская Русь в XVI в. Иван IV (Грозный)
35. Иван 4
36. Иван III: внешняя и внутренняя политика
37. Иван Грозный: формирование личности, политика
41. Тургенев: Записки охотника
42. Иван Яковлевич Корейша в русской литературе
43. Первопечатник Иван Федоров
44. Мы и Тургенев
45. Гончаров Иван Александрович
46. Иван Пересветов
47. И. С Тургенев. «Дворянское гнездо». Образы главных героев романа
48. Праведен или грешен Иван Флягин?
49. Александр Сергеевич Грибоедов "Горе от ума". Трагедия Чацкого
50. Иван Бунин. "Темные аллеи". Рассказы
52. Дмитрий Сергеевич Мережковский
53. Петербург в жизни Александра Сергеевича Пушкина
58. Иван Флягин в повести Лескова «Очарованный странник»
59. Вячеслав Иванов
61. Василий Сергеевич Калинников
62. Великий русский сексолог Александр Сергеевич Пушкин
65. Аксаков Константин Сергеевич
67. Иван Ильин: правосознание и диктатура
68. Иванов В.И.
74. Бубнов Иван Григорьевич (1872-1919)
80. Иван Едешко
81. Ильюшин Владимир Сергеевич
82. Аничков, Дмитрий Сергеевич
83. Иван III
84. Иван IV
89. Анненков Иван Александрович
96. Никита Сергеевич Хрущёв (1894–1971)