|
|
|
сделать стартовой | добавить в избранное |
 |
|
Искусство, Культура, Литература Литература, Лингвистика
Явления русской литературы в оценке М. М. Бахтина |
Браслет светоотражающий, самофиксирующийся, желтый. 
Забавная пачка "5000 дублей". 
Фонарь желаний бумажный, оранжевый. Явления русской литературы в оценке М. М. Бахтина Николай Макарсков Введение Литературоведческие работы Михаила Бахтина четко разделяются на две группы: посвященные теоретико-литературным проблемам («Автор и герой в эстетической деятельности», «К методологии гуманитарных наук» и т. п.) и монографические исследования творчества отдельных писателей (книги о Рабле и Достоевском). Последний «разряд» явно более доступен и близок для понимания неискушенному читателю. Однако в своем научном творчестве Бахтин больше занят теоретическими исследования и работы историко-литературного плана нужны ему больше для иллюстрирования своих построений (полифонии, карнавала и т.п.). Может быть поэтому из всего многообразия литературного материала Бахтин выбирал только классиков, ведь их пример наиболее «репрезентативен» и прозрачен для понимания отвлеченных идей. Писатели же 20 века как будто выбывают из историко-литературного кругозора Бахтина. Кроме разрозненных статей и высказываний до нас не дошло самостоятельных исследований, посвященных им. Это объяснимо отчасти тем, что Михаил Бахтин сам находился в литературной среде начала 20 века и хорошо ее знал непосредственно изнутри. Поэтому, заниматься подробным исследованием этой среды означало бы столкнуться с противоречием собственной же теории: эстетический феномен может быть подлинно оценен только тогда, когда исследователь занимает позицию «вненаходимости». Однако это лишь прибавляет цену каждым отдельным высказываниям ученого о литераторах-современниках. Свидетель литературного процесса и личный знакомый многих известных писателей, блестяще знавший их творчество, Бахтин тонко и глубоко чувствовал современную ему литературу, видел ее подчас под иным углом зрения, нежели смотрим на нее мы. Сейчас достаточно легко составить мнение о том, что думал Бахтин по тому или иному вопросу: его сочинения тщательно собраны, изданы, прокомментированы. Издаются сборники, истолковывающие мельчайшие нюансы теории ученого. Выходит даже журнал «Диалог. Карнавал. Хронотоп», целиком посвященный Бахтину. Однако филолог-исследователь при взаимодействии с наследием Бахтина вновь и вновь вынужден реконструировать, «синтезировать» его мысли заново. Причина тому – разрозненность, граничащая даже с эклектичностью, с которой мы сталкиваемся при чтении и сопоставлении его работ, особенно «теоретических». Чего стоит одна неразбериха с авторством некоторых текстов! Невольно вспоминаются слова С. С. Аверинцева о П. А. Флоренском, сочинения которого своей отрывочностью сравниваются с творениями досократиков. Бахтин парадоксальным образом предстает иллюстрацией своих же построений о понимании, диалоге. Такого моря интерпретаций со столкновением полярных точек зрения не знал, пожалуй, ни один исследователь литературы. Тем не менее основные положения теории Бахтина стали научными мифологемами. Для оценки того века, культурным героем которого без преувеличения можно назвать Бахтина, настало самое время. Поэтому его помощь при обращении к 20 веку представляется очень важной, даже бесценной. Составить впечатление о взглядах ученого на эту проблему можно из обширной беседы Бахтина с В.
Д. Дувакиным, которая состоялась в 70-х годах . По сути – это непринужденный разговор двух специалистов (хоть и несопоставимых по масштабам научного дарования) на самые различные темы, касающиеся культурной жизни начала 20 столетия, особенно «Серебряного века» (Дувакин – специалист по Маяковскому и беседа с Бахтиным ему нужна была в том числе и для того, чтобы почерпнуть материал для своих исследований), а также людей, входящих в так называемый «круг Бахтина». Поэтому разговор Дувакина с Бахтиным носит больше культурологический, нежели литературоведческий оттенок. В высказываниях о писательских персоналиях у Бахтина редко сквозит литературно-критический мотив. Большое внимание уделяется тому впечатлению, которое производил на ученого тот или иной писатель или поэт. Воспоминания Бахтина можно сравнить с эккермановскими «Разговорами с Гете». Это, наверное, самостоятельный жанр – элегические мемуары. Элегические, потому что через воспоминание о собственном прошлом у Бахтина прорывается грусть по поводу настоящего. Дело даже не в изоляции ученого, в которой он тогда находился, а в принципиальной враждебности ему атмосферы времени брежневского застоя. Хоть к тому моменту открытые гонения на Бахтина и прекратились, он был вынужден прозябать в безвестности и бездействии. Диссидентское же позерство ему было всегда чуждо. Отсюда – безвыходность ситуации, хорошо определяющейся словами Блока: Когда ты загнан и забит Людьми, заботой иль тоскою; Когда под гробовой доскою, Все, что тебя пленяло спит; Когда по городской пустыне, Отчаявшийся и больной, Ты возвращаешься домой И тяжелит ресницы иней, Тогда – остановись на миг Послушать тишину ночную: Постигнешь слухом жизнь иную, Которой днем ты не постиг. Эти строки из поэмы «Возмездие» цитируются в беседе не случайно. Действительно, Бахтин был одним из немногих людей, кто ощущал «жизнь иную», испытывал тоску по ней, даже будучи прикованным к кровати и живя в типовой многоэтажке. Отчасти поэтому воспоминания о дооктябрьском прошлом не лишены известной доли идеализации, романтики (взять хотя бы главу, посвященную учебе в Петербургском университете). Для Бахтина – это время, в котором только и могло существовать настоящее творчество. «Над Блоком» К символизму Михаил Бахтин питал особую симпатию. Корень этого - в родственности идеалистического мироощущения. Строго говоря, вся русская идеалистическая философия начала двадцатого века, к которой, несомненно принадлежал Бахтин, «пляшет» от проблемы символа, как двупланового двустороннего феномена, соединяющего видимое и невидимое, тварное и несотворенное, трансцендентное и имманентное. Свою родственность символистам Бахтин декларирует сам: - Значит, вы вообще, по своим связям и симпатиям, принадлежали к кругу символистов? – спрашивает Дувакин. - Символистов, символистов. Самым авторитетным для меня поэтом, и не только поэтом, но и мыслителем и ученым был Вячеслав Иванов всте-таки. И теперь я очень люблю его. Об Иванове у нас речь пойдет ниже. Теперь обратимся к Александру Блоку. Этого поэта Бахтин цитирует в беседе несколько раз и речь о нем заходит чаще, чем о ком-либо другом из поэтов.
Прежде всего, «Разговоры» отразили тот облик, который являл собой Блок. Великий поэт и молодой ученый встречались на поэтических вечерах в Петербурге. Вот как вспоминает Бахтин о первых впечатлениях о поэте: «Просто когда он выходил во всем этом чувствовалось что-то особое, не здешнее так сказать Одним словом, мы все маленькие люди – это вот человек совсем другой. Этот человек сделан не из общего теста, из совсем другого. Мы все сделаны из теста совсем не блоковского. А Блок - это исключение» . Не обошел вниманием Бахтин и такой «скользкий» для блоковедов вопрос, как характер религиозной веры поэта: «У нас, например, считают, что Блок был чуть ли не атеистом. Но другие утверждают, что нет, Блок атеистом никогда не был, что он богоборцем был, что нет в мире поэта такого большого, который бы не был богоборцем и который был бы чистым, да еще естественнонаучным атеистом. Это, конечно же, вздор». Большая неприязнь кроется в словах Бахтина о «демократических» симпатиях поэта: « Он был приподнят даже над самим собой. Был Блок – это лучший Блок – в поэзии, но не всей поэзии. И потом был Блок – человек, который якшался черт знает с кем и черт знает с чем. Все его увлечение большевистской революцией, вся эта его ахинея вокруг темы «интеллигенция и революция», «отрыв от народа», «интеллигенция и народ» - все это, конечно, был тот Блок, над которым он сам поднимался в прекрасные минуты, когда он действительно творил, когда он был выше всего этого, он был над Блоком» . «Он не совпадал сам с собой, - говорит далее Бахтин, - он был выше себя – вот это его такое ренегатство. Он в какой-то мере был ренегатом символизма и ренегатом интеллигенции». «Ироническая поэма» Поэму «Двенадцать» Бахтин оценивает как «изумительное произведение по таланту и по тому, как Блок показал революцию». «Вот эта вся изобразительная сторона – она очень сильна. Я это время помню, помню заснеженный Петербург с его выстрелами и вот эти разговоры обывательские Все это великолепно, конечно. И все это, разумеется, иронично. Ну и, конечно, ироничны, но только ирония здесь имеет совершенно другой смысл, ироничны эти двенадцать красногвардейцев». Думать, что красногвардейцы – «эти 12 апостолов, которые шли за Христом» – поданы серьезно, как считает Бахтин, нельзя. «В целом вся картина – изображение общества того времени, разноголосица того времени – все это оговорено иронически, не до конца». «Другой пессимизм» Бахтин признает в Блоке декадентское начало, которое, впрочем, считает признаком любого настоящего поэта. «Известная опустошенность в нем была, но, если хотите, такая опустошенность есть во всяком поэте. Человек, который не знает пустоты и никак, ни с какого конца не причастен хоть немного к пустоте, не может понять и той полноты, которая необходима для поэта Наша трагедия не может быть такой чистой трагедией, она вся пронизана этим ощущением пустоты и, более того, она не отделима от элементов комедии». Хоть Блок и говорил, что «ненавидит свое декадентство и бичует его в других, которые, может быть, менее повинны в нем, чем он», Бахтин считает, что тут Блок имеет в виду декадентов – поэтов его времени.
Статья Конради убедительный пример того, насколько актуальным, современным был Достоевский для немецких натуралистов. Итак, Раскольников привлекает немецкую критику своей подлинностью и в то же время неповторимым индивидуальным своеобразием, противоречиями своего внутреннего мира, порожденными сложными взаимоотношениями с обществом. Не случайно имя героя стало в немецком переводе названием всего романа. Образу Раскольникова роман "Преступление и наказание" обязан необычайным успехом. Только за двенадцать лет роман выдержал семь изданий (1882, 1886, 1888, 1889, 1890, 1891, 1894). Можно утверждать, что 1882 год был не только годом первого знакомства Германии с Достоевским, но и переломным моментом в восприятии русской литературы в целом. "С этого момента, собственно говоря, и начинается повальное увлечение русскими писателями, появляется желание их переводить"[1970]. После "Раскольникова" в Германии "стали вплотную и систематически заниматься замечательными явлениями русской литературы серьезнее, чем это делалось раньше"[1971]
1. Тема сна в русской литературе 19 века
2. Развитие жанра исторического романа в итальянской литературе 19 века
3. Патриотизм в русской литературе 19 века
4. Портрет в русской живописи 19 века ( Репин, Серов, Крамской)
5. Портрет в русской живописи 19 века
9. Пушкин и историческая тема в русской литературе
10. Историческая тема в русской литературе
11. Тема "маленького человека" в русской литературе XIX века
13. Поиск романтического идеала в русской литературе XX века
14. Внешняя политика России в конце 19 века. Заключение франко-русского союза
15. Русская пейзажная живопись 19 века
16. Анекдотическое в русской литературе XX века
Тетрадь на резинке "Study Up", В5, 120 листов, клетка, салатовая. 
Набор "Дизайнер улиц". 
Бумага для офисной техники, А4, 80 г/м2, 138% CIE, 500 листов в пачке. 17. Тема человеческой судьбы в одном из произведений русской литературы
18. Евангельские мотивы в русской литературе XX века
19. Русская литература 18 века
20. Приемы комического и их роль в одном из произведений русской литературы XIX века
21. Быт и бытие в русской литературе XX века
25. Прием антитезы в одном из произведений русской литературы XIX века
26. Смысл названия одного из произведений русской литературы XX века
27. Образ антигероя и средства его создания в одном из произведений русской литературы XX века
28. Образ города в одном из произведений русской литературы XX века
29. Характер героя и средства его создания в одном из произведений русской литературы XX века
30. Роль антитезы в одном из произведений русской литературы XX века
31. Реальное и фантастическое в одном из произведений русской литературы XX века
32. Роль лирических отступлений в одном из произведений русской литературы XIX века.
Антискользящий резиновый коврик для ванны "Roxy-kids", 35x76 см, белый. 
Настольная игра "Собери урожай". 
Корзина "Плетенка" с крышкой, 35х29х22,5 см (коричневая). 33. Сюжетно-композиционное своеобразие одного из произведений русской литературы XX века
34. Тема гражданской войны в отечественной литературе ХХ века. (По одному или нескольким произведениям.)
35. Мастерство изображения мира человеческих чувств в одном из произведений русской литературы XIX века.
36. Литература шестидесятых годов 19 века
37. Особенности композиции одного из произведений русской литературы XIX века
41. Эволюция оды в русской литературе 18 века
42. Русская архитектура XVIII века
43. Гражданское законодательство России в 1 половине 19 века
44. Япония в новое время (19 век)
45. Шпаргалки по истории отечественного гос и права 18-19 века
46. Тайные общества России в 19 веке
47. Реформы и контрреформы 60-90 годов 19 века в России
Держатель для бумажных полотенец навесной на рейлинг, 27x12x11,5 см. 
Спиннер трехлучевой "Цветомузыка", с bluetooth (зеленый). 50. Русский художник 18 века Антон Павлович Лосенко
52. Проблемма адаптации "чужого" в русской культуре XVIII века
53. Культура 19 века
57. История развития Лесотехнической академии СПб в 19 веке
58. Культура Казахстана 19 века
59. Петербургская Академия Наук в 18-19 веках
61. Франция - 19 век
62. Органицизм в русской социологии XIX века
63. Русская философия серебряного века
64. Русская философия 19 - начала 20 вв.
Муфта для рук "Еду-Еду", на коляску, зимняя, цвет: шоколадный. 
Перчатки смотровые, нитриловые, нестерильные "Klever", неопудренные, текстурированные, размер S, 50. 
Фигурка "FIFA2018. Забивака. Класс!", 8,5 см. 65. Основные направления западноевропейской экономической мысли 2-ой половины 19 века
66. Реформы 60 -70-х годов 19 века
67. Борьба идей в русской политологии XVII века
73. Промышленность Симбирской губернии в 19 веке
75. Экономическое развитие Японии в конце 19 века
77. "Кельтомания" во Франции в начале 19 века
78. Между религией и революцией: духовные искания русской интеллигенции Серебряного века
79. Цензура в России во второй половине 19 века
80. Особенности русской живописи XIX века
Простыня на резинке "Лимон", 90x200 см. 
Подвесные качели "Кассон". 
Подгузники-трусики для мальчиков Huggies DryNights, 8-15 лет, 9 штук. 81. Проблема личности в художественной культуре Западной Европы и русского средневековья XVII века
82. Культура 19 века
83. Культура России второй половины 19 века
84. Монголо-татарское нашествие и литература XIII века
85. Русский писатель XX века (идеалы, творчество, судьба)
89. Женские образы в литературе XIX века
90. Историческая тема в творчестве А.С. Пушкина
91. Миф большого города в реалистической литературе XIX века
92. Роль ремарок в одном из произведений русской драматургии XIX века
93. Переводная литература XVII века
94. Фольклорные традиции в произведении одного из русских писателей XIX века. (Н.С.Лесков. «Левша».)
95. Новый Свет во французской литературе XVII века
96. Русская поэзия серебряного века. Вячеслав Иванов
Набор для обучения "Учись считать", 128 штук. 
Беговел "Funny Wheels Rider Classic" (цвет: зелёный). 
Чудо трусики для плавания, от 0 до 3-х лет, трехслойные, арт. 1432, для девочек. 98. Л.С.Выготский об историческом смысле психологического кризиса
99. Россия и греческая церковь: к истории взаимоотношений в 17-19 веках
100. Обычное право российской империи в 19 веке
Блюдо "Тайга", 26 см. 
