|
|
|
сделать стартовой | добавить в избранное |
 |
|
Концепция "значение как употребление" и ее приложения |
Чашка "Неваляшка". 
Фонарь желаний бумажный, оранжевый. 
Коврик для запекания, силиконовый "Пекарь". Концепция "значение как употребление" и ее приложения Блинов А.К. Рассмотрим основные аспекты концепции "значение как употребление", обсужденные в "Философских исследованиях" Витгенштейна — работе, наиболее плотно ассоциирующейся с укоренением этих представлений. Центральные аргументы в этой связи — аргументы индивидуального языка и следования правилу. В §§ 139-242 "ФИ" Витгенштейн устанавливает невозможность "логически индивидуального языка", которому ни в коем случае нельзя научиться. Считается, что аргумент частного языка лишает ощущения и восприятия статуса сугубо индивидуальных и вследствие этого недостижимых ментальных сущностей, которые не обуславливаются никакими физическими событиями . Витгенштейн подвергает критике "августинианскую" теорию значения, согласно которой значение есть определенный предмет (образ в сознании; абстрактная сущность) и которая, соответственно, представляет собой не просто семантическую теорию, но философскую парадигму, разделяемую многими авторами, в том числе самим Витгенштейном в "Трактате". По мнению Г. Бейкера, "Витгенштейн целится в философский миф, а не в невинное повседневное представление о языке как деятельности, управляемой правилами" . Вообще говоря, в основе подобных "мифических" концепций должно лежать минимум два допущения: i . знаку соответствует некоторая внеязыковая сущность, и ii . эта сущность имеет ментальную природу. В то же время Витгенштейн опровергает идею, что язык есть "исчисление правил значения". Хотя нельзя отрицать, что язык есть деятельность по правилам, но эти правила, с точки зрения Витгенштейна, принципиально нельзя систематизировать в исчисление. Поэтому он стремится показать, что нельзя говорить о неосознанном следовании языковым правилам, которое можно было бы тем или иным образом эксплицировать и дополнить им осознанное следование правилам, чтобы таким образом построить исчерпывающее исчисление языковых правил. При этом Витгенштейн раскрывает два тезиса: а) нет такой системы языковых правил, которая была бы полной и недвусмысленной , и б) нет такого правила, которое независимо от нашей практики его применения определяло бы, правильно или неправильно используется выражение. Предположим, например, что нас интересует некоторая формальная система. Когда определены аксиомы и правила вывода, мы уже думаем о них как об определении всего, что может считаться теоремой (или всего, что имеет значение для доказательства теоремы). Принимая аксиомы и правила, мы (как мы считаем) тем самым уже берем на себя обязательство к принятию определенных вещей как теорем; математическая задача состоит в том, чтобы раскрыть, каково в конкретных случаях наше обязательство. Однако, несмотря на факт, что доказательство в такой системе является механически достигаемым понятием (т.е. что мы можем эффективно запрограммировать машину, чтобы проверить любое предполагаемое доказательство), в действительности так или иначе нет никакого жесткого определения тех предложений, которые являются теоремами. В наиболее общей форме можно сказать, что в нашем понимании любого понятия нет никакого жесткого определения того, что можно считать его правильным применением.
Эта проблема, формулируемая как проблема следования правилу, может интерпретироваться таким образом, будто всегда существует бесконечно много одинаково успешных альтернативных способов, которыми можно следовать правилу в конкретных случаях. Но это, конечно, не так, поскольку мы имеем в виду правило, имеющее точный смысл. Однако есть по крайней мере один аспект , в отношении которого следование правилу может быть расценено как всегда привлекающее интерпретации. Он выражается в следующем. Любое правило, которому некто (наблюдаемый нами) следует, может применяться им на некоторой стадии таким образом, который будет одновременно и совместим с прошлым применением, и отличен от того, что мы имели в виду. Если некто внезапно делает что-то, что кажется нам ненормативным применением правила, то у него может иметься такая интерпретация полученных им инструкций, которая объясняет и использование рассматриваемых терминов, совпадавшее вплоть до данного момента с предполагавшимся (автором инструкций и/или внешним наблюдателем) использованием, и также дальнейшее ненормативное использование. Мы скажем, что такой человек извратил наши инструкции, что он следовал правилу, отличному от того, которое мы предназначали. Но, очевидно, возможно также, что ничто из того, что мы говорим или делаем, не заставит такого человека следовать правилу так, как мы хотим. Как бы много правил мы ни дали ему, он может иметь свое правило, которое обосновывает его применение наших правил: т. е. он дает такую интерпретацию того, что ему сказали делать, при которой может быть признано, что он действительно это делает. Можно предположить, далее, что мысль Витгенштейна здесь такова: там, где мы думаем, что поняли правило, которому, как предполагается, мы следуем (другие люди полагают, что мы следуем; хотят, чтобы мы следовали); там, где мы думаем, что понимаем, как применять определенные предикаты — там возникает возможность нового применения, там для нас всегда открыто неопределенно (бесконечно?) много гипотез о том, как выражение должно применяться в новых обстоятельствах таким образом, чтобы новые применения были совместимы с прежними. При этом при оценке наших прежних применений (как адекватных) мы можем исходить не только из нашего умозрительного толкования правила, но и из наблюдений за тем, как этому правилу следуют другие. Конечно, нет никаких специальных причин на то, почему у нас непременно должны появиться эти альтернативные гипотезы. Обычно ничего подобного и не происходит; обычно наше использование выражения весьма автоматично и решительно. Однако то, что мы расцениваем как следование правилу, будет включать интерпретацию в том смысле, что мы будем (возможно, подсознательно, т.е. внерационально) выбирать одну из доступных гипотез как ту, которую, по нашему (пусть внерациональному) мнению, применяют другие носители языка. Согласно этому предположению, замечание Витгенштейна состояло бы не в том, что одно и то же правило, четко или нечетко сформулированное, всегда допускает неограниченное количество способов адекватного применения. Скорее оно состояло бы в том, что всегда, на основе любого нормального обучения и наблюдения за тем, как другие люди применяют некоторое правило, может возникнуть неопределенно много одинаково жизнеспособных интерпретаций способа, которым мы можем следовать этому правилу.
И Витгенштейн привлекает наше внимание к возможности того, что некто может дать полученным от нас инструкциям неожиданную интерпретацию и, сделав это однажды, продолжать следовать правилу именно в духе этой интерпретации, несмотря на наши усилия разъяснить ему то, чего мы от него хотим. Этого следует ожидать, если наш некто обладает некоторым альтернативным пониманием тех терминов, в которых мы пытаемся разъяснять первоначальные инструкции; тогда вполне может быть так, что, независимо от того, сколько примеров и образцов мы ему дадим, эти примеры будут совместимы с неограниченным разнообразием интерпретаций предназначенного правила. Витгенштейн обсуждает пример выписывания числовой последовательности согласно правилу ее образования ("ФИ", § 143). Мы можем считать, что обучаемый овладел некоторым правилом, когда он перестал делать ошибки в его применении. Но, поскольку невозможно провести резкую границу между нерегулярной и систематической ошибками, то откуда мы можем знать, как много чисел последовательности он должен выписать правильно для того, чтобы считать его понявшим это правило так же, как и мы? "Усвоение (или же понимание) системы не может состоять в том, чтобы продолжить ряд до того или иного числа; это лишь применение понимания. Само же понимание — некоторое состояние, из которого вытекает правильное применение" (§ 146). Но невозможно и предположить, будто знание и понимание суть состояния сознания ( Zus a d der Seele ): "Но в чем состоит это знание? Позволь спросить: когда ты знаешь это применение (соответствующего математического правила)? Всегда? или когда ты действительно думаешь о законе ряда?" (§ 148). Например, В наблюдает, что А выписывает последовательность 2, 4, 6, 8, и вдруг понимает, как ее продолжить (§ 151). Является ли произошедшее пониманием? Могут ли у нас быть основания для такого утверждения? Пытаясь найти ответ на подобные вопросы, "мы пытаем c я тут проникнуть в умственный процесс понимания, который как бы скрыт за этими более грубыми и потому легко бросающимися в глаза его сопровождениями" (§ 153). Поскольку оснований для такого проникновения не обнаруживается, Витгенштейн выдвигает требование: "Не думай вовсе о понимании как об "умственном процессе". Ибо это лишь оборот речи, который тебя сбивает с толку" (§ 154). Единственное, о чем мы можем делать значимые утверждения в этой связи — это отнюдь не понимание закона последовательности и тем более не переживание обучаемым этого понимания, но лишь "обстоятельства, при которых он испытал это переживание" (§ 155), или, точнее, обстоятельства, при которых делается заявление об этом переживании. Поэтому выражение "я понял и могу продолжить" не аналогично описанию всей ситуации и ее обстоятельств, включая процессы в сознании говорящего, а выступает некоторым "сигналом", маркирующим ситуацию. О правильности данного употребления этого выражения — и/или о его истинности, — мы судим по дальнейшему развитию этой ситуации; поэтому было бы ошибочно a ) интерпретировать подобные выражения как описания состояний сознания (§ 180). б) полагать, будто правило независимо от нашей практики его применения может определять, правильно или неправильно используется выражение.
Говоря о "языковой конвенции", мы подразумеваем возможность взаимного согласования индивидуальных концептуальных схем, которое обеспечивает инвариантность дальнейшей интерпретации языковых выражений. Пределы взаимного согласования индивидуальных концептуальных схем устанавливаются их отношением к внеязыковому миру, через которое осуществляется обозначение языковыми выражениями элементов внеязыкового мира. Установление отношения обозначения выступает внешним динамическим стабилизатором значения, и мы переходим к его обсуждению. 3. УСТАНОВЛЕНИЕ СВЯЗИ МЕЖДУ ЗНАКОМ И ЕГО РЕФЕРЕНТОМ 3.1 КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ СРЕДСТВА РАСШИРЕННЫХ ТЕОРИЙ РЕФЕРЕНЦИИ КАК ДИНАМИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ Если - по крайней мере, в рамках традиционной условие-истинностной концепции значения - конвенциональные категории никак не указывают и не могут указывать на естественные рода, то удовлетворительная теория терминов естественных родов должна объяснять, каким образом это все-таки происходит, коль скоро мы пытаемся удерживать представления о конвенциональности значения
1. Теория неявных функций и ее приложения
2. Псловицы, поговорки английского языка. Их значение, употребление и русские эквиваленты
3. Общеэкономическое значение рекламы. Ее особенности в России
4. Концепция Л.Н. Гумилева "Этногенез и биосфера земли" и ее значение в развитии философии истории
5. Химическая промышленность, ее отраслевой состав и значение в народном хозяйстве страны (РФ)
10. Декларация о государственном суверенитете Украины и ее историческое значение
12. Общая характеристика Русской правды, ее значение в истории русского права
13. Презумпция невиновности и ее значение в доказывании
14. Теософская концепция Е.П.Блаватской
15. Проблемы загрязнения биосферы и ее экологическое значение
16. Прибыль, ее формирование и значение для предприятия
Настольная игра "Чудовище Джио-Джанги". 
Аспиратор нозальный Pigeon с футляром. 
Настольная игра «Пороховая бочка». 17. Основы национальной безопасности. Концепция национальной безопасности и проблемы ее реализации
18. Волга и ее значение в хозяйственной деятельности человека
19. Концепция разделения властей и ее реализация в структуре современного государства
20. Значение концепции общения М.И.Лисиной для отечественной психологии
21. Идеалистические концепции происхождения жизни, основные идеи и их значение
25. Правовая культура и ее значение в жизни современного общества
26. Крестьянская реформа 1861 г. и ее значение
28. Античная мифология и ее духовное значение
29. Конкурентная стратегия предприятия и ее значение в деятельности организации
30. Военная психология и ее значение в военной атмосфере
31. Понятие и значение Я-концепции
32. Концепція соціального факту Е. Дюргейма
Именная кружка с надписью "Любимая бабушка". 
Ящик с крышкой Darel Box на колесах, 61x40x31 см. 
Обложки для переплета, тиснение под кожу, А4, картон 230г/м2, черные, 100 шт.. 33. Значение мифологии в истории человечества (концепция философии мифологии Ф.В.Й. Шеллинга)
34. Соловьев В.С. как основоположник концепции всеединства, ее суть
35. Налоговая реформа в России 1992 г., ее необходимость и значение
36. Основы квантовой механики и ее значение для химии
37. Калининская АЭС и ее значение для Тверской области
41. Методологическое значение сравнительного метода в зоологических исследованиях
42. Почва, ее состав и особенности
43. Концепции современного естествознания
44. Воспитательная работа в вооруженных силах и ее влияние на психику воина в боевой деятельности
45. Философские основы кибернетики и методология ее применения в военном деле
46. Страна Испания и ее особенности
47. Камчатка и ее экологическое положение
48. Миграция элементов и ее факторы
Обложки для переплета, тиснение под кожу, А4, картон 230г/м2, черные, 100 шт.. 
Звуковой плакат "Зарубежные сказки". 
Фигурка новогодняя "Олень" малый (20 см). 49. Концепция современного естествознания на тему "симметрия кристаллов"
50. Бюджетный дефицит и государственный долг: теория проблемы и ее проявление в российской экономике
51. Кредитная политика государства и механизм ее реализации в условиях рынка
52. Финансовая политика государства и механизм ее реализации
53. Задачи сводки и основное ее содержание
57. Соборное Уложение 1649 г. и его значение
58. Жизнедеятельность П.А. Кропоткина и ее место в развитии мировой общественной мысли
59. Внешняя политика Российского государства в 20-30-е годы 20-го столетия
60. Норманнская теория происхождения русской государственности ее апологеты и критики
61. Социально-экономическое и политическое развитие страны в 90-е гг. XX в.
62. Фискальная политика и ее механизм. Особенности фискальной политики в РБ
63. Понятие государственной службы и ее виды
64. Муниципальная власть, ее юридические признаки
Комод "Радуга" (четырехсекционный). 
Коврик-пазл "Винни". 
Трикотажная пеленка кокон для девочки "Bambola". 65. Структура, содержание и значение общей части Налогового кодекса России
66. Римское право, его значение в истории правового развития человечества и в современной юриспруденции
67. Основные концепции правопонимания
68. Основные концепции правопонимания
69. Значение, цели, задачи и основные принципы трудового права
73. Нобелевская премия и ее лауреаты
75. Сравнить употребление Present Simple и Past Simple
77. Взаимосвязь культуры и цивилизации в философской концепции Освальда Шпенглера
78. Иконопись и ее особенности. Иконописные школы Древней Руси
79. Культура: особенности и значение, взгляды и понятия
80. Германская мифология и ее культурное влияние
Мульти-плеер "Ладушки". 
Игра настольная "Не урони пингвина", 47 деталей. 
Кружка "Акула". 81. Концепция культура Карла Юнга
82. Культурологическая концепция Рихарда Вагнера
83. Русское юродство как феномен культуры, его национальное значение
84. Цивилизация Ацтеки. Особенности ее культуры
85. Культура Эпохи Высокого Возрождения и ее представители как светочи мировой культуры
89. Россия в сказках М.Е.Салтыкова-Щедрина
90. Анализ сказки М.Е.Салтыкова-Щедрина "Премудрый пескарь"
91. Е.Д. Поливанов (1891-1938)
92. Идея и художественные средства ее воплощения в поэме А.Ахматовой "Реквием"
93. Концепция отчуждения личности и общества в философии Альбера Камю (на примере повести "Посторонний")
94. П.Я. Чаадаев Философская концепция
95. Личность и государство в романе Е.И. Замятина "Мы"
96. Образ пейзажа в романе М. Е. Салтыкова-Щедрина "Господа Головлевы"
Подставка под ванночку "Карапуз" универсальная (с сушилкой). 
Кружка "Кастет", белая, золотая ручка. 
Глобус политический диаметром 210 мм. 97. Использование переносного значения слова для создания художественных тропов
98. Сила или слабость Катерины проявляется в ее самоубийстве в произведении Островского "Гроза"?
99. Концепция поэта и поэзии П.Б.Шелли
