|
|
|
сделать стартовой | добавить в избранное |
 |
|
Искусство, Культура, Литература Литература, Лингвистика
Версия происходящего как элемент сюжета в рассказе Пантейлемона Романова “Хулиганство” |
Ручка "Помада". 
Браслет светоотражающий, самофиксирующийся, желтый. 
Ручка "Шприц", желтая. Версия происходящего как элемент сюжета в рассказе Пантейлемона Романова “Хулиганство” Голубков С.А. Прежде всего отметим, что комическая метаморфоза, очень часто соприкасающаяся с семантическим полем гротеска, есть знаковый переход от одного качества явления к другому, совершенно неожиданному, парадоксально-небывалому. Это очевидное, непосредственно воспринимаемое повествователем и персонажами произведения превращение одного объекта в другой объект всегда чревато смысловым приращением. Комическая метаморфоза (оборотничество, окаменение, опредмечивание, оживление неживого, тиражирование персонажей, допускаемое автором в сатирических или юмористических целях) — это всегда изображенное событие, а потому введение писателем в мир произведения разнообразных метаморфоз прежде остального затрагивает систему “фабула — сюжет”. Писателя будет в первую очередь волновать вопрос о масштабе изображаемого происшествия-”превращения”, ведь такое событие может стать и ключевым, центральным в произведении (вспомним новеллу Франца Кафки “Превращение” или перекликающийся с ней рассказ Иштваня Эркеня “Обратное превращение”). Но есть и другой тип комической метаморфозы, который напрямую связан с надфабульным уровнем системы сюжета - с событием рассказывания. Этот тип можно определить как резкую смену мнений повествователя, рассказчика или героев об изображенном (фабульном) событии. Семантическая глубина комической метаморфозы в принципе всегда зависит от количества и “качественного” разнообразия учтённых “точек зрения” всех имеющихся субъектов повествования. Ведь целокупная система сюжета включает не только содержащиеся в произведении мотивы, ситуации, события, но и весь спектр движущихся оценок происходящего, данных различными субъектами сознания. Любое изображенное событие увидено всегда “чьими-то глазами”. В произведении нередко такая субъектно-объектная метаморфоза может выступать как резкая, чреватая смеховым результатом, смена слухов-версий происходящего. Одна версия буквально опрокидывает другую, третья принципиально иная, чем обе предыдущие. Вводимая в сюжетно развёртываемую комическую ситуацию подобная версия даёт читателю двойное знание — и о случившемся, и о его интерпретаторе. Для иллюстрации вовсе не обязательно брать произведения, проходящие, так сказать, по “ведомству” признанных шедевров. Творчество писателей так называемого “второго ряда” — тоже весьма ёмкий резервуар выразительных образцов удачного функционирования названного литературного приёма. Обратимся к рассказу Пантелеймона Сергеевича Романова “Хулиганство”, датированному 1926 годом. Середина двадцатых годов — эпоха расцвета сатирических жанров, в которых работали М.Зощенко, И.Бабель, М.Булгаков, А.Платонов, И.Ильф и Е.Петров и многие другие. Поэтому интересно посмотреть на всё семантическое поле, которое образуют произведения разных по масштабу дарования, но использующих сходные художественные решения писателей. Рассказы Пантелеймона Романова этой поры напоминают остроумные нравоописательные этюды, в которых автор позволяет себе весьма нелицеприятно говорить об обществе мелких людей, о невежестве человека толпы, вовсе не заискивая перед народом, не рассматривая его в виде непогрешимого, осиянного высшим божественным светом богоносца, в виде статичной и хорошо намоленной иконы.
В основе его рассказов обыкновенные житейские случаи, но, как известно, именно случайное может выступить чудесным, невиданным проявлением закономерного. Собственно говоря, случаев в данном рассказе всего два: во-первых, неизвестный парень в трамвае “прорезал у бабы мешок с мукой”, а, во-вторых, высыпавшую из остановившегося вагона перепачканную до предела мукой толпу задержали из озорства ещё два парня, которые “несли какие-то столбы на ножках”. Народ послушно остановился, ворча и недоумевая, стоял какое-то время, потом парни, завидев приближающихся милиционеров, поспешно ретировались, а ничего не понимающие люди понемногу разошлись. Вот фактически и вся фабула романовского короткого, в три с половиной странички, рассказа. Однако вся соль остроумия заключена не в фабуле, а во введении самых неожиданных версий происходящего. По поводу первого случая (разрезали мешок с мукой) высказываются две точки зрения: первая — “все возмущённо говорили о том, что хулиганство растёт и что с ним плохо борются”; вторая — “Какой-то старичок в очках и с поднятым воротником пальто говорил о том, что это чисто русское явление” (имея в виду то ли хулиганство вообще, то ли весьма специфическое разрезание мешков с мукой в трамвае). Причём, эту фразу о “русском явлении” произносит не единожды. Но куда интереснее и эксцентричнее столкновение различных толкований факта появления на трамвайной остановке и последующего задержания целой толпы странно возбуждённых и перепачканных мукой людей. Первую версию высказывают сами пострадавшие, оспаривая мнение старичка в очках, что “все хулиганы питаются водкой”:”Вот он (парень — С.Г.) и трезвый, а весь вагон так убрал, что выйдем сейчас на остановке, на нас, как на зверинец будут смотреть”. Вторую версию предлагают вновь подошедшие и потому неосведомлённые люди:”Может быть, грабёж какой случился . Вон, вишь, трамвай подошёл, все как черти белые оттуда вылезли. Может быть, громилы?.” А когда старичок в очках, громко возмущавшийся порядками, стал ходить “взад и вперёд” (при этом — “так как от него сторонились все, то он очистил себе пространство среди толпы и прохаживался по нему, как по комнате, а кругом него стояли и смотрели на него, как стоят в круг на бульваре, глядя на учёного медведя”), то появляются и новые реплики-версии: “— Всё сам с собой что-то говорит. — А может, они и не громилы, а душевнобольные?” Через некоторое время в систему сюжета входит и принципиально иная, гипотетическая версия-размышление:”Я как-то прошлый раз шёл, смотрю, всех тоже вот так и остановили. Что такое, в чём дело? Оказывается, толпу снимали для кинематографа”. Но в конечном счёте “побеждает” версия о задержании громил. Указанная нами смена чисто бытовых интерпретаций происходящего придавала бы рассказу характер чисто забавного, полуанекдотического казуса, свидетельствовала бы исключительно о наличествующей в повествовании стихии юмористического, если бы не тревожно намекающая на что-то до боли знакомое и мрачное другая цепочка реплик-комментариев. В повествование включаются другие голоса, врываются другие интонации. “ — Чёрт знает что, остановили всю публику.
Вот дурацкие распоряжения-то”. Это трезвый голос естественного здравого смысла. “ — А может на что-нибудь нужно, - сказал голос из толпы”. Это уже налицо версия, принадлежащая безымянному человеку, по-видимому, привыкшему к беспределу и отсутствию от кого-либо каких-то сносных объяснений. “ — Конечно, если бы не было нужно, останавливать бы не стали”. А тут уж явно версия множества (не случайно в тексте отмечено, что эти слова “сказало ещё несколько голосов”), охотно и по-рабски безропотно принимающего любые действия власти как справедливые и тем самым снимающего проблему личной ответственности. “Нам с тобою думать неча, коли думают вожди”, — как-то саркастически обронил поэт. И, наконец, ещё одна реплика-версия неожиданной и странной приостановки уличного движения. Собственно, это даже скорее попутное замечание-предостережение: ”Не очень с ним разговаривай, их, должно быть, задерживать будут”. Фраза, можно сказать, из будущего 1937-го года! При сопоставлении этих двух рядов версий — первого (чисто комедийного) и второго (с элементами возможного нарастающего драматизма) — обнаруживается двойная семантика фразы беспокойного старичка в очках:”Ни в одной стране невозможно такое безобразие”. За словами героя, казалось бы, наполненными привычным старческим брюзжанием, угадываются и лёгкие штрихи намечаемой авторской декларации. Список литературы
Что имя «Короленко» действительно осталось при пароходе, как говорит рассказчик,P «на вечные времена». Как в этом случае обстояло бы дело с величественной картиной нашей жизни? Боюсь, что так же скверно. Потому что вся атмосфера жизни, отразившейся в этом коротеньком рассказе, пропитана полным равнодушием всех участников этой забавной истории к самой сути происходящего. Для сюжета и смысла рассказа совершенно безразлично, «Пенкин» ли был переименован в «Короленко» или, наоборот, «Короленко» в «Пенкина». (Разве имя «Короленко» не могло быть осуждено как «отчасти беспринципное» или «малоактуальное»? И разве за него капитан не мог бы получить совершенно такую же вздрючку?) Если бы, отправившись в путешествие на пароходе, носящем имя «Короленко», пассажиры в один прекрасный момент вдруг обнаружили бы, что отныне их пароход зовется «Товарищ Пенкин», они вели бы себя точно так же. «Пенкин» так «Пенкин». «Короленко» так «Короленко». Пожалуйста! Только дайте нам спокойно, без лишних волнений и тревог, доехать до Астрахани
1. Идейно-композиционная роль пейзажа в ранних романтических рассказах М. Горького
2. Своеобразие романтизма М. Горького в рассказах «Макар Чудра» и «Старуха Изергиль»
3. Сюжет и герои одного из рассказов В.Шукшина
4. Роль микроорганизмов в круговороте химических элементов в природе
5. Инфраструктура рыночной экономики: сущность, роль и элементы
9. Зарождение элементов бюджетного учёта в Древнем Риме
10. Правовые отношения: понятия, признаки, элементы, виды
11. Политический режим, как элемент формы государства
12. Кино как новый элемент художественной культры
13. Разбор рассказа В. М. Шукшина "Мастер"
14. Рассказ М.Ю.Лермонтова "Герой нашего времени"
15. Нравственные проблемы общества в современной литературе (Русские люди в рассказах В.М. Шукшина)
16. Анализ рассказа Блока "Потомки солнца"
Сиденье в ванну раздвижное (дерево). 
Контейнер для аптечки "Домашний доктор", 10 л. 
Кроватка для кукол, деревянная. 17. Рассказ Леонида Андреева "Жизнь Человека"
18. Рецензия на рассказ А.И. Солженицына "Один день Ивана Денисовича"
19. Сочинение-рецензия на рассказ В. Астафьева "Людочка"
20. Мастерство Чехова-сатирика (на примере рассказов)
21. Сильные Люди в рассказах Джека Лондона
25. Европейский Союз как элемент международных отношений
28. ЭЛЕМЕНТЫ СОСТАВА ПРЕСТУПЛЕНИЯ
30. Использование элементов проблемного обучения в преподавании экологии
31. Политический режим, как элемент формы государства
32. Расчет прочности центрально растянутых предварительно напряженных элементов
Магнитная азбука. Жукова Н.С.
Качели. 
Набор маркеров-текстовыделителей "Boss Original Pastel", 4 цвета. 35. Физико-топологическое моделирование структур элементов БИС
36. Диагностика отказов элементов и устройств автоматического управления
42. Становление понятий о химическом элементе
43. Характеристика химического элемента №16 (Сера)
44. К вопросу о металлической связи в плотнейших упаковках химических элементов
45. Главные элементы жизни: азот и фосфор
46. История открытия редких химических элементов
47. Общая характеристика химических элементов
Бумага чертежная, А4, 100 листов. 
Подарок «Вкусный Новый год». 
Набор детской складной мебели "Познайка". 49. Современные теории мотивации и исполнение их элементов в отечественной науке и практике
50. Качество продукции - элемент выживаемости фирмы в условиях рыночной конкуренции
51. Функции и формы статистической таблицы. Основные элементы и правила построения
52. Фондовый рынок как элемент рыночной инфраструктуры
53. Поземельная община как элемент картины мира русских крестьян
57. Тюркские элементы в языке "Сокровенного сказания монголов"
58. Элементы воровского арго в молодежном жаргоне
59. Дивная встреча. Рассказ о Сретенском монастыре
60. Заимствование элементов иностранной культуры (Ийтоко-дори)
61. Восставший из небытия. Рассказ о Высоко-Петровском монастыре
62. Особенности жанра страшного рассказа А.Г. Бирса
63. Гуманизм и жестокость в «Конармии» И.Э. Бабеля (на примере рассказа «Соль»)
64. Человек и время в рассказах Л. Н. Андреева
Карандаши цветные "Космос", 36 цветов. 
Мелки восковые "Maxi", 24 цвета. 
Точилка механическая. 65. Психология предательства в рассказе Леонида Андреева «Иуда Искариот»
66. Конфликт рассказа В. Пелевина «Ника» в контексте национальной эстетической традиции
67. Связь «Донских рассказов» Шолохова с сегодняшним днем
68. Рассказ о литературном герое
69. Лиризм прозы И.А.Бунина (на примере одного из рассказов.)
73. Своеобразие проблематики ранней прозы М. Горького. (На примере одного из рассказов.)
74. Характеристика литературного героя (на примере рассказа Н. С. Лескова «Дурачок»)
75. Русский характер в рассказах Н. С. Лескова
76. Жажда света в произведениях Н. С. Лескова (по рассказу «Овцебык»)
77. Своеобразие романтических рассказов М. Горького
78. Нравственные проблемы свободных людей в ранних рассказах М. Горького
79. Анализ-сравнение рассказов Л. Андреева “Бездна” и М. Горького “Страсти-мордасти”
80. Проблема человека и цивилизации в рассказе И.А. Бунина "Господин из Сан-Франциско"
Ватман "Kroyter Проф", А1, 100 листов. 
Именная кружка с надписью "Любимая мама". 
Копилка-раскраска "Лисенок". 81. Анализ рассказа И. А. Бунина «Чистый понедельник»
82. “Любовь, похожая на сон...”. Рецензия на рассказ И.Бунина «Солнечный удар»
83. Поэтическое восприятие родины в рассказе И. А. Бунина «Антоновские яблоки»
85. Эпитафия ускользающей красоте (по рассказу «Легкое дыхание»)
89. Краткий отзыв о рассказе В.Шаламова "Чужой хлеб"
90. Концепция любви в рассказах И.А.Бунина
91. Анализ рассказа А.П. Чехова "Тоска"
92. Размышляя над рассказом А.П. Чехова "Дама с собачкой"
93. Фронтовая хроника «Рассказ танкиста» А. Т. Твардовского
94. Тема любви в рассказе Чехова "Дама с собачкой"
96. Мой любимый рассказ А. П. Чехова
Коляска для кукол "Лили". 
Шкатулка, 36x26x18 см (арт. 3871-RT-64). 
Простыня на резинке "ЭГО", 160х200 см, бежевая. 97. Незабываемое в цикле рассказов И. А. Бунина "Темные аллеи"
98. Образ героического человека в рассказе М. Горького «Старуха Изергиль»
99. Дефицит человечности в рассказе А. П. Чехова "Тоска"
100. Предметная детализация и символика в рассказе И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско»
