|
|
|
сделать стартовой | добавить в избранное |
 |
|
Законодательство и право История государства и права зарубежных стран
О достоверности образа императора Тиберия в "Анналах" Тацита |
Чашка "Неваляшка". 
Мыло металлическое "Ликвидатор". О ДОСТОВЕРНОСТИ ОБРАЗА ИМПЕРАТОРА ТИБЕРИЯ В «АННАЛАХ» ТАЦИТА. Пальма первенства среди римских писателей, увековечивших в своих трудах события истории Вечного города в античную эпоху, по праву принадлежит Корнелию Тациту. Созданные им образы политических и государственных деятелей Рима I в. н. э. по достоинству вошли в золотой фонд мировой литературы. В первую очередь это касается образов римских императоров, вокруг которых, по существу, и строится повествование в главных произведениях Тацита, «Анналах» и «Истории». Однако труды Тацита, помимо их чисто литературного значения, являются для нас главным источником информации о событиях истории Рима эпохи ранней империи. Вопрос о достоверности созданной в сочинениях Тацита картины внутренней истории Рима в указанный период и, в частности, образов преемников Августа приобретает, таким образом, первостепенную важность. Особое место среди принцепсов I в. н. э. в произведениях Тацита занимает фигура наследника основателя империи Тиберия Клавдия Нерона (14-37 гг.). Во-первых, посвящённая ему часть «Анналов» (книги I-VI) дошла до нас почти полностью (за исключением части V книги), чего, к сожалению, нельзя сказать о разделах, посвящённых другим Юлиям-Клавдиям: полностью утеряны книги, повествовавшие о правлении Гая и значительная часть «клавдиевых», а изложение событий правления Нерона в «Анналах» не было, как известно, доведено до конца. Во-вторых, Тиберий, пожалуй, наиболее противоречивая личность из всех Юлиев-Клавдиев: целый ряд качеств выгодно отличает его от последующих правителей империи, безумного Гая Калигулы, мягкотелого Клавдия, артиста Нерона. Более того, у нас есть все основания видеть в нём одного из наиболее выдающихся государственных деятелей не только ранней империи, но и всей римской истории. И тот же Тиберий представлен в «Анналах» как жестокий и лицемерный тиран, свирепо расправлявшийся с теми, кого он подозревал в намерении посягнуть на величие его власти, даже если они приходились ему ближайшими родственниками ( ac. A ., I, 3-4, 7-10, 72, 82; II, 31, 42; III, 3, 15, 48; IV, 6-7, 20, 29, 44; VI, 19, 51). Эти два фактора, хорошая сохранность «тибериевых» книг и очевидная значительность и противоречивость его личности привели к тому, что суждение о Таците-историке в Новое время формируется, прежде всего, на базе первой гексады «Анналов». Огонь критики, который обрушила на Тацита и его труд немецкая историография второй половины XIX века, был направлен, в первую очередь, против Тацита-биографа императора Тиберия. Критические установки школы Т. Моммзена были восприняты исторической наукой других европейских стран и США, и на протяжении следующего столетия получили дальнейшее развитие в рамках так называемой «традиции реабилитации Тиберия», представленной, в частности, работами Ф. Б. Марша, М. П. Чарльзуорта, Ч. Э. Смита, Р. С. Роджерса, М. Гранта, Э. Корнемана и др., пик популярности которой пришёлся на 30-50ые годы. Но приблизительно с середины текущего века отношение к Тациту-историку начинает меняться: этапным моментом здесь был, по-видимому, выход в свет монографии Р.
Сайма о Таците (1958 г.). В последующие годы признание высоких достоинств Тацита не только как художника и мастера слова, но и как историка постепенно становится общим местом в посвящённых ему исследованиях. Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что подобная точка зрения высказывалась в научной литературе и до Р. Сайма. Так, в частности, русским учёным В. И. Модестовым и французским историком античности Г. Буассье ещё в прошлом веке независимо друг от друга была сформулирована так называемая «теория modera io», в рамках которой впервые была раскрыта вся сложность и неоднозначность отношения Тацита к империи Цезарей, под властью которых ему приходилось жить. В начале 30ых годов XX века появляется посвящённая Тациту работа Ф. Клингнера, а в 1950 году – монография Э. Параторе «Тацит». Все эти исследователи, так или иначе, подвергали пересмотру сформировавшийся в рамках позитивистской историографии взгляд на Тацита как на клеветника империи и к тому же посредственного и несамостоятельного историка. Однако именно монография Р. Сайма, ставшая крупным событием в мировой науке об античности, сыграла в этом процессе решающую роль: многие идеи, высказанные предшественниками Р. Сайма, приобрели широкую известность через посредство его книги, не говоря уже о собственном вкладе английского учёного в изучение творческого наследия Тацита и римской истории I - начала II вв. н. э. Изменение отношения к трудам Тацита как к источнику по истории ранней империи во второй половине XX века имеет одну любопытную особенность: признавая, что взгляд Тацита на события римской истории I в. н. э. носил, в целом, реалистический характер, современные исследователи его творчества (Р. Сайм, Ф. Р. Гудеар, Г. С. Кнабе и др.) делают одно любопытное исключение – принципат Тиберия. Эпоха Тиберия представляется им временем глухой политической борьбы и острой социальной ломки, периодом, когда, старая аристократия всё ещё сохраняла сильные позиции и оказывала действенное сопротивление императорской власти. Тацит, писавший «тибериевы» книги «Анналов» при Траяне, не понял этой уже далёкой от него эпохи, как не понял он и Тиберия, не сумев увидеть в нём политика, для которого идеал старинной аристократической республики с сенатом во главе ещё сохранял всю свою притягательность. Изображение Тацитом принципата Тиберия в «Анналах» основано на нарочитом сгущении красок: римский историк не излагает факты во всей их полноте, достоверности и логической связи, а группирует и подаёт материал так, что в густых светотенях тонут контуры реальных событий и полувысказанные намёки заставляют читателя предполагать нечто страшное и гнетущее. Таким образом, и в наши дни образ Тиберия в «Анналах» остаётся поводом для обвинений Тацита в необъективности, непонимании истинного смысла исторических событий, привнесении в свой труд ряда необоснованных параллелей и аналогий, которые свели на нет стремление автора писать si e ira e s udio. Сформировавшиеся в рамках позитивистской историографии второй половины XIX века негативное отношение к Тациту и его произведениям продолжает оказывать сильное влияние на изучение истории Рима эпохи ранней империи.
Общий смысл упреков, предъявляемых Тациту сторонниками критического направления, сводится, в основном, к следующему. Во-первых, Тацит пользовался своими источниками (сочинениями Клувия Руфа, Плиния Старшего, Фабия Рустика и др.), не проверяя их данных по документам, причём собственные политические взгляды заставляли автора «Анналов» опираться на наиболее враждебную принцепсам, в том числе и Тиберию, традицию. Производя соответствующий отбор материала, Тацит, с заслуживающей лучшего применения последовательностью, трактовал все добытые таким образом факты в невыгодную для Цезарей сторону. Во-вторых, некоторые психологические особенности, присущие римскому историку, вкупе с его личным жизненным опытом привели к тому, что Тацит воспринял и отразил в своих сочинениях не столько саму историческую реальность, сколько собственное крайне субъективное впечатление от неё. И, наконец, в-третьих, будучи ритором, смолоду приученным становиться на защиту любой позиции и сходу сочинять соответствующие речи, Тацит стремился создать эффектный литературный образ и, ради этого, расставлял акценты так, чтобы преувеличить, или наоборот, затемнить подлинное значение приводимых фактов. Однако против такого подхода, на наш взгляд, можно привести целый ряд возражений, главные из которых суммированы ниже. Опора преимущественно на литературную традицию и малое внимание к документам - общая черта творческого метода античных историков, и Тацит, в сравнении со своими коллегами, если и выделяется, то в лучшую сторону. Он располагал большим количеством достоверной информации о событиях описываемой эпохи, в его руках были разнообразные источники, в том числе и документального характера, которые он сравнивал и сопоставлял. В ряде случаев автор сам называет их: так, например, в «Анналах» упоминаются ac a diur a ( ac. A ., III, 3; XII, 24; XII, 31; XVI, 22), ac a pa rum (ibidem, V, 4; XV, 74), comme arii se a us (ibidem, VI, 47), edic a pri cipum (ibidem, I, 7-8; III, 6; IV, 67; V, 5), se a us co sul a (ibidem, I, 7; II, 32, 85; III, 51, 57, 63; IV, 45, 63; VI, 6, 12), различного рода письма (ibidem, I, 7, 25, 48; II, 65, 78-79; III, 16; V, 2). Проведённый современными исследователями анализ речей, которые историк вкладывает в уста главных действующих лиц его произведения, римских императоров, включая Тиберия, показывает, что Тацит верно передаёт не только общий смысл сказанного, но, по-видимому, и некоторые характерные особенности речи своих героев. Данное обстоятельство позволяет предположить, что Тацит, вероятно, имел возможность ознакомиться с фрагментами и переложениями этих речей, которые могли сохраниться в официальных документах и надписях, в частной переписке и т. д. Не исключено также, что в руки историка могли каким-то образом попасть конспекты выступлений принцепсов в сенате: из Светония нам известно, что Август, например, имел обыкновение всё произносить по написанному и делал наброски того, что он намеревался сказать в курии или даже в важном частном разговоре (Aug., 84). Другой важный корпус источников, которым, без сомнения, Тацит также активно пользовался, составляла богатая мемуарная литература времени Юлиев-Клавдиев.
И характерно поэтому мнение Тацита о христианах в известном месте в его «Анналах», где он вспоминает о пожаре в Риме в 64Pг. и последовавших за ним гонениях на «огромное множество» последователей «отвратительного суеверия». Христиане и сожжение Рима[59] Но никакие человеческие усилия, государевы раздачи, приношения богам не могли истребить позорной молвы о преднамеренном поджоге. И вот, чтобы прекратить слухи, Нерон подтасовал факты и подверг тягчайшим мукам тех, кого народ из постыдной ненависти называл христианами. Прозвание это идет от Христа, который был предан смертной казни прокуратором Понтием Пилатом при правлении императора Тиберия. Тем он сдержал на время пагубное суеверие, которое разгорелось опять, и не только в Иудее, где возникло это зло, но и в самом Риме, куда отовсюду стекаются жестокость и позор и где они процветают. Итак, сначала были приведены к ответу те, которые покаялись, затем по их указанию великое множество других, не столько по обвинению в поджоге, сколько уличенные в ненависти к роду человеческому
1. Образ Мадонны в мировом искусстве
2. Образ женщины в искусстве Возрождения
3. Рыцарство и монашество как образ жизни
4. Образ Петербурга в романе Достоевского "Преступление и наказание"
5. Образ автора и его роль в романе А.С. Пушкина "Евгений Онегин"
9. Значение текста в художественном образе древнерусской рукописной книги конца XIV – начала XV века
10. Идеи и образы современной поэзии
11. Образ учителя в современной литературе
13. Фантастика и миф: использование мифологических образов в современной фантастической литературе
15. Трактовка образа Обломова в статье Н. А. Добролюбова "Что такое Обломовщина?"
Подарок «Вкусный Новый год». 
Набор детской складной мебели "Познайка". 
Подставка для канцелярских принадлежностей "Attache", 7 секции, металлическая сетка, 110x165x175 мм, цвет. 17. Фантастические образы в романе М.А. Булгакова "Мастер и Маргарита"
18. Образ Сократа в комедии Аристофана "Облака" и в диалогах Платона "Пир"
19. Образ Кузнецова в романе Ю.Бондарева "Горячий снег"
20. Образ художника в романе М.Булгакова "Мастер и Маргарита"
21. Слово как опорный образ поэтики Иосифа Бродского
25. Система образов в поэме Н.В.Гоголя "Мёртвые души"
26. Образ жизни и обычаи скифов
28. Император ФРИДРИХ I БАРБАРОССА. Роль его личности в истории
29. Образ врага в советской пропаганде. 1945-1954 гг.
30. Достоверность писцовых книг
31. Предыстория толерантных указов языческих императоров касательно христиан
Набор детской посуды "Белоснежка", 3 предмета. 
Говорящий планшетик "Сказочка". 
Настольная игра "Каркуша. Маленький Сад". 33. Внутренняя политика императора Александра II
34. Особенности образа отца в сознании юноши
35. Ислам - вера и образ жизни
36. Ислам - вера, образ жизни и закон Саудовской Аравии
37. Здоровый образ жизни. Алкоголь как один из факторов риска для здоровья.
41. Основы здорового образа жизни
42. Концепция здорового образа жизни
43. Основы здорового образа жизни студента. Физическая культура в обеспечении здоровья
44. Физическая подготовка в системе воспитания здорового образа жизни человека
45. Каким образом человек вписывается в картину мира
46. Экономический образ мышления
47. Ледовое побоище: смена образа
48. Брак Гая Силия и Валерии Мессалины в изложении Корнелия Тацита
Пенал большой "Pixie Crew" с силиконовой панелью для картинок (цветная клетка). 
Комод "Girl" (четырехсекционный). 
Керамическая кружка "World of Tanks" с 3D логотипом, 425 мл. 49. Император Александр Второй - царь-освободитель
51. Личность и воспитание императора Александра II
53. Зона освоения и ее образ в американской и русской культурах
57. Государь император Николай II
58. Образ врага в расовой и мировоззренческой войне: преступные приказы вермахта 1941 года
59. Образ Британии в России XIX и XX столетий
60. Коммод. Император и гладиатор
61. Принципат Тиберия. (14-37 гг. н. э.)
62. Сравнительный анализ нейросетевых реализаций алгоритмов распознавания образов
63. Противопоставление образов
64. Образ Ивана Грозного в народной поэзии Арзамасского края
Стиральный порошок "Molecola" для белого белья и цветного детского белья, экологичный, 1,2. 
Набор цветных карандашей "Noris Club", 24 цвета. 
Стиральный порошок, автомат Econel для цветного белья (3 кг). 66. Образ Орфея в мифологии, античной литературе и искусстве. Сюжеты. Атрибутика
67. Вековые образы
68. Портрет императора Николая II работы В.А.Серова
69. Образ Богоматери с Младенцем в древнерусском лицевом шитье. Богоматерь «Одигитрия»
73. Трансформацiя образу Фауста у творчостi Й.В. Гете та О.С. Пушкiна
74. Лексические поля звукоинтонационных образов в поэзии Н.А.Некрасова
75. Основные мотивы и образы поэзии А. А. Фета
76. Образы и символика в поэме А. Блока «Двенадцать»
77. И. С Тургенев. «Дворянское гнездо». Образы главных героев романа
78. Система пластических образов в “Мёртвых душах”
79. «Пленительные образы...» (по поэме «Русские женщины»)
80. Образ русской природы в лирике Н. А. Некрасова
Звуковой плакат "Таблица умножения". 
Табурет "Престиж" с ободом. 
Карточки Первого Года "Достижения" (16 карточек). 82. Образ революционной эпохи в поэме А.А. Блока "Двенадцать"
83. Образ войны в произведениях Константина Симонова
84. Предметная детализация художественных образов как одна из основных форм повествования
85. Образ времени в одном из произведений литературы XX века
89. Образы крестьянских детей в произведениях Н. А. Некрасова
90. Образ-символ «Атлантиды» в рассказе И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско»
91. Образ Тараса Бульбы — воплощение ратного духа запорожцев
92. Особая роль образа Рахметова в романе Н.Г. Чернышевского "Что делать?"
93. Образ капитана Тушина в романе Л.Н. Толстого "Война и мир"
94. Образ Григория Добросклонова в поэме Н.А. Некрасова "Кому жить на Руси жить хорошо"
95. Женские образы в прозе XIX века
96. Образ Базарова в романе И.С. Тургенева "Отцы и дети"
Щипцы кулинарные "Paterra", силиконовые. 
Мультиплеер с проектором "Спокойной ночи, малыши!". 
Грамота "С гербом и флагом", вертикальная, 200 штук (количество томов: 200). 97. Женские образы поздней бунинской прозы
98. Наташа Ростова — самый обаятельный женский образ в романе Л. Н. Толстого "Война и мир"
99. Чацкий — образ "нового человека"
Совок №5. 
